Другой группой бомб, которые утратили свое назначение, является ядерное оружие поля боя или тактическое ядерное оружие, изначально созданное во времена холодной войны для сдерживания массированного сухопутного вторжения в Европе. НАТО имеет от 150 до 200 ядерных бомб свободного падения типа В-61 в Бельгии, Италии, Германии, Нидерландах и Турции, гораздо меньше, чем те тысячи единиц подобного оружия, которые были размещены в Европе на пике конфронтации между двумя сверхдержавами. Сегодня у России примерно 2 000 пригодных к использованию единиц тактического ядерного оружия, хотя неясно точно, сколько именно из них развернуто.
Почему это оружие до сих пор развернуто? У России есть свой собственный расчет; подробнее об этом ниже. Но для НАТО, как отмечают некоторые, в качестве аргумента служит то, что это оружие имеет символическую ценность, оно показывает, что неядерные страны-члены альянса разделяют бремя обороны всей организации.Тем не менее, по мнению многих, эти ядерные бомбы не имеют военного применения. Куда их сбрасывать? Военных планов времен холодной войны больше не существует. Наши современные ракеты с ядерными боеголовками достаточно точны и эффективны для любых будущих случаев и целей.
В последние годы влиятельные эксперты, политики и дипломаты призывают к тому, чтобы весь этот последний арсенал тактического ядерного оружия был вывезен из Европы обратно в Соединенные Штаты. Сейчас к этим голосам присоединился бывший сенатор Сэм Нанн, демократ от Джорджии и некогда председатель комитета по вооруженным силам Сената.
Нанн часто рассказывает историю своего визита в Европу, когда он был молодым сенатором в 1974 году. На базе в Германии, где было размещено американское тактическое ядерное оружие, ему показали боеголовки, и командиры заверили его, что все оружие надежно охраняется и его безопасность обеспечена. При отъезде сержант пожал ему руку и передал ему таким образом клочок бумаги, в котором предлагалось, чтобы Нанн вернулся попозже в казармы и встретился с войсками, охраняющими ядерные боеголовки.
Той ночью Нанн и его начальник канцелярии Фрэнк Салливан отправились в казармы. Тот самый сержант «и три или четыре других сержанта, его приятели, рассказали мне страшную историю», — вспоминает Нанн. «Историю деморализованных военных после Вьетнама. Историю наркозависимости. Историю алкогольной зависимости. Историю об американских солдатах, фактически охраняющих тактическое ядерное оружие и находящихся при этом под воздействием наркотиков. Я слушал эти рассказы больше часа». Глубоко обеспокоенный тем, что он услышал, Нанн сообщил обо всем этом тогдашнему министру оборону Джэймсу Шлезингеру сразу по возвращении в Соединенные Штаты.
Этот опыт произвел глубокое впечатление на Нанна – он приходил на ум в хаотичные недели после провалившейся попытки переворота в Советском Союзе в 1991 году, когда страна оказалась в состоянии распада, и заставил Нанна стать соавтором программы Нанна-Лугара по сотрудничеству в области снижения угрозы. Вновь это все вышло на передний план в новом очерке Нанна, в котором он стремится к тому, чтобы были предприняты какие-то действия в отношении остающихся единиц тактического ядерного оружия в Европе.
Нанн предлагает, чтобы на запланированном на май будущего года саммите НАТО в Чикаго было принято решение вернуть все западные единицы тактического ядерного оружия в Соединенные Штаты в течение пяти лет. Нанн делает ряд дополнительных комментариев и рекомендаций по интенсификации переговоров с Россией по вопросам безопасности, таким как противоракетная оборона и обычные вооружения. Но что я посчитал самым интересным, так это то, что Нанн всем своим авторитетом и влиянием поддерживает идею того, что тактическое ядерное оружие является устаревшим. Нанн давно обеспокоен угрозой ядерного терроризма, усилению которой способствует относительно небольшой размер и портативность этого оружия. Он говорит, что «упорствовать в сохранении американского тактического ядерного оружия в Европе еще на десятилетие – в отсутствие какой-либо реальной военной или политической применимости этого оружия – означает скорее рисковать безопасностью, чем давать ценный актив НАТО, учитывая значимый риск теракта против базы НАТО с ядерным оружием. То же самое справедливо и для России». (Все бывшее советское оружие было вывезено обратно в Россию в конце холодной войны).
Нанн говорит, что «имеется мало поддержки для военного использования этого оружия – и неважно, какие бы непредвиденные обстоятельства не возникли». Он добавляет: «Если американское тактическое ядерное оружие в Европе не имеет фактически никакой военной применимости, сложно говорить о том, что у него имеется какая-либо ценность как реального средства сдерживания». Очерк Нанна – один из десяти, опубликованных в новом отчете «Инициативы по сокращению ядерной угрозы» (Nuclear Threat Initiative) под названием «Уменьшение ядерных рисков в Европе: Рамочная программа действий» (Reducing Nuclear Risks in Europe: A Framework for Action). Отчет можно найти здесь.
Несколько другой взгляд превалирует в России, где тактическое ядерное оружие рассматривается как полезное дополнение к обычным или неядерным вооруженным силам, количество которых снижается. Евгений Мясников из Центра по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии в Москве изложил российскую точку зрения в своей недавней статье.
Мясников пишет, что в России все чаще и чаще приводится аргумент, что тактическое ядерное оружие может играть военную роль. Российские лидеры, говорит он, обеспокоены «возникающей опасностью в связи с расширением НАТО, беспорядками на Ближнем Востоке и… в Южной Азии, и растущим экономическим и военным потенциалом Китая. Эти опасности рассматриваются как имеющие потенциал для перерастания в угрозы для России. Поэтому российским военным была поставлена задача разработать и подготовить сценарии, которые предполагали бы конкретные боевые задачи для нестратегического ядерного оружия. Эти сценарии включают не только ядерное оружие ВМФ, но и оружие других военных подразделений – Военно-воздушных сил, сил ПВО и сухопутных сил».
Тактическое ядерное оружие не является предметом международных договоров, не требует верификации или обмена информацией по нему между Россией и Западом. Мясников говорит, что Россия не спешит изменить эту ситуацию: «Хорошо известно, что российские стратегические силы сужаются в размерах. Ее обычные вооружения также становятся меньше по масштабам, причем сокращаются еще быстрее. Несмотря на увеличение бюджета, российские военные не могут заменить устаревшее вооружение современным оружием. Результаты военных реформ, проводившихся в течение последних двадцати лет, не привели к созданию более компактных по размеру, но более боеспособных вооруженных сил, как прогнозировало российское руководство, что, в частности, продемонстрировал конфликт с Грузией в 2008 году. Российское руководство делает серьезную ставку на сохранение весьма живучих и малоуязвимых возможностей в области ядерного сдерживания. Наращивание стратегических сил – это дорогой способ реализации этой цели. Уменьшение прозрачности – гораздо более дешевая альтернатива. По этой причине с российской стороны не наблюдается особой заинтересованности в увеличении степени прозрачности своих вооруженных сил, и в частности, прозрачности в отношении своих нестратегических ядерных вооружений. На самом деле, тенденция ровно обратная».
Мясников призывает изменить статус-кво. Он предлагает разбитый на две стадии процесс по усилению прозрачности как российского, так и американского арсеналов тактического ядерного оружия. Это могло бы начаться с чего-то очень простого: например, с обмена данными. Сколько единиц такого оружия имеется и где? Но так как и США, и Россия сейчас находятся в состоянии предвыборных циклов, я полагаю, что в ближайшее время подобных действий ожидать не стоит. Но когда политический сезон закончится, Нанн и Мясников предложили ценные идеи того, как добиться прогресса в отношении этой затяжной проблемы. Как пишет Нанн, «это сложная для распутывания сеть, но нам надо начать».
Хоффман, «Foreign Policy», США
0 комментариевВернуться к записи
Добавить комментарий
Комментарии доступны только зарегистрированым посетителям.